Корреспондент «Седьмой перемены» вспоминает встречу с кавалером Ордена Отечественной войны I степени Анной Петровной Токаревой, которая недавно ушла из жизни
У ветеранов Великой Отечественной войны свое, победное ощущение жизни. Такой была и Анна Петровна Токарева, встречу с которой я никогда не забуду…
«…Она не рассказывает, а будто по-военному рапортует. Говорит так энергично, что забываешь, что перед тобой 94-летний человек.
Анна родилась в деревне Малые Стайки Городковского района Витебской области. Едва закончила седьмой класс, началась война. Белоруссию оккупировали, мужчины ушли на фронт, в партизаны. В деревне остались женщины и подростки.
Девушка стала связной партизанского отряда, но оставалась на хуторе: всех деревенских немцы переписали и после исчезновения человека сжигали дом и всю семью. Ходила в город, встречалась с полицаем, который на самом деле был партизаном. Он передавал ей информацию о том, где спрятано оружие, когда пойдут составы. Подорвали поезд с оружием, оно досталось нам.
— А как жили партизаны? – спрашиваю Анну Петровну.
— В землянках, у них были лошади, скотина. Там и дети жили: родителей убивали, а их куда девать? Забирали в лес. Очень трудно было добывать продукты, но доставали даже мясо. Мы с пацанами как-то лошадь у немцев угнали!
— Как деревенские помогали отряду?
— У кого есть кусок хлеба, тот и поделится. Детям передавали. Бабушка с дедушкой держали курушку и тоже помогали, но пришел немец и говорит: «Мамка, курку, курку!» Стал забирать курицу, бабка не отдает. За это ее сожгли вместе с домом. А дед попал в партизаны.
— Отряд с Москвой держал связь?
— Этого я не знаю. Наше партизанское движение было народным. Отряд был большой, примерно две тысячи, к нам и из других сел присоединились. Командиром был партийный работник Русаков. Когда немцы пришли, начали в первую очередь партийцев убирать. Он убежал, попал в наше село. Подошел ко мне и попросил спрятать. Этот человек раньше был моим учителем. Мы его таили месяца полтора, а потом он ушел в лес и организовал отряд.
— Вы участвовали в операциях?
— Нет, я не воевала, но раненых перевязывала. Наш «полицай» тогда сообщил, что идет карательный отряд. Я партизан предупредила, они подготовились и с тыла ударили!
— А как вы уходили из деревни в лес?
— Так, чтобы никто не видел. То вечером, то ночью. Ходила как будто за дровами и успевала добежать до отряда. Так было до 43 года. Наш край освободили и отряд соединили с Третьим Белорусским фронтом, с 883-м саперным батальоном. Я была маленькая, худая, в потрепанной одежке. Другие наши были не лучше: у кого-то шапка с одним ухом, у другого фуфайка прожженная, на одной ноге сапог, на другой галош. Я попала в первую роту, оформили медсестрой. Выдали полевую сумку, простыни. Мы простыни рвали и делали бинты. На рану прикладывали и перевязывали. Получалось плохо – простыня грубая, не закручивается так, как бинт…
— Страшно было?
— Самое страшное, когда командир роты поднимает роту в атаку. Они бегут и падают на поле, как снопы. И немцы, и наши… Во время боя под Калининградом я перевязала одному бойцу кисть прямо на поле боя. А когда залезла в траншею, слышу стон. Подползаю. Смотрю – на человеке фуфайка, пилотка и гимнастерка солдатские, а брюки и сапоги командирские. Брюки разорваны снарядом, в стегне (ноге) вырван кусок мяса, но кость вроде не повреждена. Я разрезала дальше брюки, обработала рану, подложила все и завязала. Он стонет: «Ой, ой». Только успела руки обтереть, ползут два офицера: «Господи, мы его потеряли!» Это были ординарцы. Они его на палатку положили и понесли. Уходя, один сказал: «Жди, сестренка, награду!» Так я получила Орден Отечественной войны I степени.
…Анна воевала до победного 45 года. Потом вышла замуж офицера, фронтовика. Вместе прожили 70 лет. Он работал лесничим, она – продавцом. Из Буденновска Ставропольского края они переехали к дочери в Южный. НЕсколько лет назад мужа не стало.
— Вам снится то время?
— Уже нет, а раньше кричала во сне, подскакивала. А муж все командовал, ему война снилась до самого конца…
— Современная молодежь отличается от вас?
— Раньше многого не хватало, но мы верили, что будет лучше. А сейчас у всех все есть, а им все мало…
— Вам хватает внимания?
— Да! И от ветеранов, и от руководства района — мне отмечали и 90 лет, и 70 лет свадьбы.
Я готов был слушать дальше, но Анна Петровна неожиданно говорит:
— Все, хватит!
Рапортовать больше нет сил. А по-другому она не может…»
Теперь можно написать, что не могла…
Матвей Дуров
