В последнее время в школе стало больше буллинга
В редакцию «Седьмой перемены» обратились психолог, руководитель службы школьной медиации (примирения) Нина Евгеньевна Сальникова и учитель технологии, педагог-организатор Мария Евгеньевна Морозова. Они сообщили, что во Всеволожском центре образования есть буллинг.
К сожалению, буллингом (дальше будем стараться употреблять русское слово «травля») сейчас никого не удивишь. По оценкам исследователей разных стран, с травлей в школах сталкиваются примерно 35 процентов учеников.
В отличие от конфликта травля – процесс длительный. У нее есть несколько видов. Вербальная: присвоение обидных прозвищ, унижение в присутствии класса или группы ребят из других классов, насмешки, злые шутки, угрозы и запугивания. Социальная: разрушение репутации с помощью слухов и сплетен (от этого особенно страдают девочки), жертву игнорируют, унижают и бойкотируют. Физическая: под угрозой расправы забирают вещи, деньги, заставляют совершать странные действия, жестоко избивают… Кибертравля: жертве отправляют сообщения, выносят на всеобщее обозрение личные фото, публикуют тайно сделанные видео, пишут разные оскорбления.
До последнего времени мы знали о жертвах и агрессорах по сообщениям СМИ из других мест. Пару лет назад появилась информация о травле 14-летней девочки в школе №6 (она тоже находится в Южном), всех возмутило, что ее били и ставили на колени. И тут — тревожные сигналы из наших пенатов.
— В классе, который я хорошо знаю, есть человечек, с виду приятный и положительный, но делает так, чтобы всем было плохо, — рассказывает Мария Евгеньевна Морозова.
— Это мальчик или девочка?
— Девочка из хорошей семьи, которая любит поиздеваться над людьми.
— А что она делает?
— Создает ситуации, чтобы все смеялись над одним человеком. И активно унижает ребят в Интернете. Одна ученица страдала от нападок, тяжело все воспринимала. Мы разбирались с этой ситуацией. Я думала, что все уже прошло, и вдруг ко мне обращается мальчик из параллельного класса и рассказывает, что девочка-агрессор стала оскорблять его и родителей…
— Почему она так себя ведет?
— Ей просто скучно, хочется привлечь к себе внимание, лишний раз показать, какая она крутая.
«Седьмая перемена» узнала о другом случае травли. В классе несколько учениц унижают девочку, которая физически их слабее. Они не применяют силу, но все время над ней смеются…
Психолог Нина Евгеньевна Сальникова констатировала, что в этом учебном году случаев травли в школе стало больше.
— Видимо, это связано с высокой тревожностью и усталостью, связанной с ковидом, — предположила она. — О 35 процентах, о которых пишут исследователи, говорить, конечно, не приходится, буллинга у нас меньше, чем в других школах, но ситуация вызывает тревогу. За полгода мы зафиксировали шесть конфликтов. В одном случае группа родителей обратилась к директору и ко мне. Почти со всеми ситуациями разобрались, некоторые в процессе завершения.
— Доходило ли до рукоприкладства?
— Раньше доходило. Родители говорили, что ребенок не хочет идти в школу. Я начинала вникать и выяснялось, что его обижают. Чаще всего это были новенькие. Мне даже приходилось разнимать дерущихся на перемене!
— Мы узнали, что жертвами становятся дети, отличающиеся от остальных, неопрятные и моторно неловкие.
— Это далеко не так. В такой ситуации может оказаться любой. Например, импульсивные и тревожные люди. Буллинг – это когда человек один и все против него…
— А кто становится угнетателем?
— Этим занимаются дети, у которых приняты агрессивные формы поведения в семье, чувствующие себя ущербными (на самом деле они не такие). Ученик, которого я разнимала, находился, как сам думал, на низкой ступени, и он нашел мальчика, который с его точки зрения стоял еще ниже, ему было важно продемонстрировать, что он не самый худший. Кроме того, на путь насилия встают ребята, испытавшие на себе агрессию. Мальчик, от которого я буквально оттаскивала нападавшего, через какое-то время сам стал бить всех подряд. Угнетателем становится человек, который себя потерял. Для него это ощущение жизни – он что-то может, он важный, всех держит в страхе.
— Может, не потерял, а просто не нашел себя?
— Нет, именно потерял! В начальной школе все добрые и искренние, а потом многие теряют эти качества… Агрессоры – это люди, попавшие в беду.
— В каких классах больше травли?
— Чаще в подростковом возрасте. В начальной школе с большинством детей легко договориться, они понимают, что так не надо. А потом у ребят начинает складываться свое мировоззрение, стиль общения и их уже труднее убедить. Поэтому дружный класс – тема №1. Важно понимать, что дети не готовятся к жизни, а уже живут, и здоровая самоорганизация решает все вопросы.
— Учителя много знают о буллинге и замечают его на ранней стадии, — продолжает Нина Евгеньевна. — Приходят и спрашивают: «Что будем делать?», беседуют с учениками.
— У нас проводятся классные часы, на которых рассказывают о травле, но ребята не воспринимают это как что-то серьезное, относящееся к ним.
— Они еще недопонимают ситуацию. Ученик должен насторожиться, если с ним не здороваются, коверкают его имя, говорят что-то нелестное про родителей.
— А что мы можем противопоставить травле?
— Понимание, что буллинг – это жизнь по правилам уголовного мира. Это насилие, а любое насилие нецивилизованно. Поэтому, если мы видим начало буллинга, нужно вмешиваться всем стразу. Надо идти за советом, поддержкой к старшим друзьям, родителям, к учителям. Если ученики начинают сами решать проблему, из буллинга не выйти. Это болото, яма!
— Но вы же только что говорили о здоровом классе!
— Я еще раз могу сказать: хорошая атмосфера в школьном коллективе решает все проблемы, но если дело дошло до буллинга и класс не среагировал, обязательно должны прийти взрослые. Одна девочка мне сказала: «Не мешайте, мы все сами решим, нам интересно подраться, поругаться, а потом все помиримся и будет очень хорошо». (Смеется.) Так не бывает…
В нашем втором случае одноклассники девочки относятся к происходящему странно – не поддерживают и не осуждают тех, кто ее травит. «Почему так?» — спросили мы ребят. «Когда она была новенькой, сказала, что выше нас», — пояснил один мальчик. А потом мы узнали, что в ответ на такое отношение к себе девочка стала носить одежду только одного, не самого веселого цвета…
В классе, о котором рассказала Мария Евгеньевна Морозова, свое развитие истории.
«А как класс относится к поведению девочки-агрессора?» — спрашиваем педагога. — «Они наблюдают и смеются». — «И не осуждают?!» — «Есть те, кто осуждает. В целом, я считаю, это дружный, здоровый класс». – «Когда смеются вместе с этой девочкой, это уже признаки травли?» – «Они не в лицо человеку смеются». – «Но какое-то поощрение с их стороны она получает». – «Потому что они подростки. Они во все времена так себя вели». – «Если бы ребята не реагировали, ей было бы неинтересно что-то делать».
— кто незрелый, не умеет сочувствовать
— кого недолюбили родители
— кто вымещает злобу за свои унижения
— кто так самореализуется
— кто так самоутверждается
— кто делает это из зависти
— кто хочет казаться сильнее, чем есть
— кому скучно, нет интересного дела
– Не реагировать тоже неинтересно, — рассуждает Мария Евгеньевна. — Дети понимают юмор, даже злой, любят посмеяться, и неважно, над хорошими делами или не очень. Посмеялись вместе и оно само сошло на нет. А тут реагируют остро. Мы над этим работаем, беседуем со всем классом и по отдельности с ребятами. Последним шагом был звонок маме ученицы, инициировавшей конфликты. Она очень долго расхлебывала свои действия.
— Мама с ней хорошо поговорила?
— Да, там в семье все строго, очень правильные родители. Девочке с детства внушали, что нельзя никого унижать, оскорблять.
— То есть она понимала, что творит?!
— Да. И сейчас понимает, и до сих пор боится, что мама придет и заставит ее просить прощения при всем классе. Буквально вчера мы с ней разговаривали по этому поводу. Она в очередной раз пообещала, что все, больше не будет. Я пока в раздумьях. Может быть, мне придется идти к социальному педагогу, чтобы составить протокол…
— Тех, кто травит других людей, ребята не спешат осуждать. В компаниях их даже поддерживают! Почему среди подростков это не считается чем-то плохим? – cпросили мы у школьного психолога.
— Если буллинг явный, реакция на него возникает мгновенно, тут необходим прямой и честный разговор. Сложнее, когда травля скрытая, ребята не сразу это понимают. Если в школе будет больше культуры, воспитанности, почва для буллинга начнет исчезать.
— В наше время трудно вырасти добрым и культурным.
— Да, на подростков очень сильно влияют социальная среда, Интернет, IT-технологии и телевидение. Они не имеют достойных образцов взрослого поведения. У нас цивилизация подростков. Ребята мало видят сильных, великодушных мужчин, а спокойные и мудрые девушки остались в XIX веке. Одна ученица мне сказала, что берет пример со старухи Шапокляк. (Смеется.) О компьютерных играх с жестокими убийствами и говорить не приходится. Глядя на все это, подросток теряет ощущение реальности, перестает чувствовать боль другого человека…
Пока наша общая культура оставляет желать лучшего, мы должны как-то жить в реальном мире. А для этого надо знать наиболее опасные места, где может возникнуть травля: туалеты, раздевалки, коридоры, школьный двор. Психолог говорит, что буллинг невозможен, когда люди выстраивают свои границы, дают понять, что с ними так нельзя, когда два друга ходят вместе.
Горячая линия службы школьной медиации работает в среду с 11 до 12 часов, телефон: 8-911-293-5145.
— Я предлагаю всем родителям, ученикам и педагогам обсудить программу «Антибуллинг», — говорит Нина Сальникова, — чтобы они понимали ее смысл и в трудной ситуации могли обратиться за помощью в службу школьной медиации и получить ее.
Бывает, участники конфликтов переходят в другие школы… В любом случае, рассказала Нина Евгеньевна, когда все завершается с помощью службы примирения, дети пишут на листе бумаги: «Конфликт исчерпан» и подписываются.
— И мы все забываем, имена никогда не называем. А если конфликт продолжается, в дело вмешивается совет по профилактике, там все решается уже административным путем…
Вероника Зыкина
