Когда родители и школа не слышат друг друга
На очередное заседание дискуссионного клуба «Седьмой перемены» мы вынесли наболевшую тему: «Когда родители и школа слышат друг друга». В разговоре участвуют: учитель математики, классный руководитель 9е класса Юлия Викторовна Антонова; председатель родительского комитета школы Олеся Евгеньевна Богодист; социальный педагог, руководитель движения «Волонтеры Южного» Юлия Юрьевна Вепринцева; ученица 6г класса, журналист «Седьмой перемены» Влада Бойцова; ведет дискуссию ученик 11а класса, журналист «Седьмой перемены» Андрей Моисеев.
Юлия Олеся Юлия Андрей Влада
Антонова Богодист Вепринцева Сафонов Бойцова
Бесконтрольная домашка
Андрей Моисеев: Педагоги говорят, что с родителями все труднее взаимодействовать. Почему так происходит?
Юлия Антонова: В какой-то момент родители решают дать ребенку полную свободу действий, считают его уже достаточно взрослым, чтобы самостоятельно учиться и проводить свободное время. Часто это происходит при переходе ребенка из начального звена в среднее. Родители отпускают его в свободное плавание, перестают контролировать.
Олеся Богодист: Нет фиксированного возраста, когда это необходимо делать. Это зависит от уровня самостоятельности, самодисциплины ребенка. Если родители видят, что он сам выполняет домашние задания, достаточно обязателен, то почему бы не отпустить его в свободное плавание? Но проблемы возникают не с такими детьми. Я думаю, это не осознанное решение родителей, а ситуация, вызванная проблемами на работе или в семье.
Юлия Антонова: Я говорю о моменте, когда учитель обращается к родителям: «Ваш ребенок часто не выполняет домашние задания, не готов к уроку, прогуливает». У меня был такой разговор с отцом шестиклассника. И он говорит: «Я свое в началке перед ним отстоял и отсидел. Теперь пусть он сам это делает. Двойки — значит, двойки, пусть на них учится». Такое решение родителя.
Олеся Богодист: Тут явно конфликт внутри семьи. И соответственно, это внутрисемейная проблема. Если в начальной школе полностью контролировать ребенка, это как раз и приводит к таким проблемам. При переходе в среднее звено растет нагрузка на ученика. Если в начальной школе его вела одна учительница, она все контролировала, к ней можно было постоянно обращаться, то в среднем звене уже другие требования. И этот период довольно сложный для ребенка. Если в начальной школе не готовить ребенка к тому, что нужен определенный уровень самодисциплины, то мы получим проблемы переходного периода.
Юлия Вепринцева: Родители – взрослые люди, они понимают: все, что делается в семье, влияет на ребенка. Они должны эти обстоятельства устранять, чтобы ребенку жилось комфортнее. Если родители не могут это устранить, можно прийти посоветоваться к социальному педагогу, психологу. Спросить, что сделать для того, чтобы ребенку жилось более комфортно, как нам поменять, может быть, взаимоотношения какие-то в семье. Можно какие-то рекомендации получить и следовать им, тогда ситуация улучшится.
Олеся Богодист: Это хорошо, что есть такая возможность. Бывают случаи, когда ребенок, выполнявший задания в младшей школе (они были ему понятны), в средней перестает понимать. Он упирается в стену, а рассказать родителям то ли боится, то ли стесняется. Может, есть еще какие-то причины. И тут очень важна позиция учителя, который должен это увидеть и помочь.
Юлия Антонова: Ко мне всегда можно подойти и что-то спросить. Я выделю время для разговора. Ребенка, который не делает домашнее задание, потому что не понимает, сразу видно. И, конечно, мы сразу беседуем, выясняем, что он не понял, по какой причине. Потом мы находим единомышленников, собираемся и где-то занимаемся. Никто никогда не получал отказа. Мы сами когда-то учились и понимаем: когда с учителем не налаживается взаимосвязь, это очень сложно. Тебе не хочется идти к учителю, который почему-то считает тебя лентяем. И начинаются конфликты. Дети говорят: «Это мой нелюбимый учитель». А что он сделал? Да ничего плохого, просто педагог и ученик не нашли общего языка.
Бить или не бить?
Андрей Моисеев: Чем ближе к старшим классам, тем у учителей меньше на тебя времени. Они просто не успевают к каждому найти свой подход. Поэтому в восьмом или девятом классе ты должен больше дома заниматься. И отстающим надо либо самостоятельно, либо с помощью родителей выходить из ситуации. К слову, о мнении учеников. Влада, у тебя есть вопросы по этой теме?
Влада Бойцова: У меня с родителями и школой проблем нет, но я знаю, что часто по поводу той или иной ситуации у учителей и родителей разные мнения и советы. Например, драться или нет, когда тебя провоцируют? Учителя говорят: «Нет, надо все обсудить. Решить миром». А родители заявляют другое: «Нет, надо сразу давать сдачи».
Юлия Антонова: У меня в пятом классе ребята дрались. Они бились за место под солнцем, определяли свое лидерство. Но школа не может одобрить рукоприкладство, поэтому давать сдачи здесь вам не разрешат! Поэтому учителя говорят, что любой конфликт надо решать переговорами.
Андрей Моисеев: Влада имела ввиду другое. О конфликтной ситуации школа говорит одно, а родители дают совсем другую установку. Понятно, что невозможно все предвидеть заранее, но почему не сформирована общая платформа? Мама и папа говорят одно, а учитель другое. Почему ребенок должен, как та обезьянка, разрываться?
Юлия Вепринцева: Да, родители часто говорят: «Иди, дай сдачи!» Я считаю, что они не совсем понимают, чему учат ребенка. Не нужно с малых лет учить ребенка давать сдачи физически. Надо учить делать это словами, объясняя противнику, в чем он не прав. Либо обращаться к учителям за помощью. Физический способ разрешения конфликта к положительным результатам не приведет, а только усугубит ситуацию.
Юлия Антонова: Когда ребенок поступает в школу, на собрание классные руководители рассказывают родителям, что есть правила, Устав школы, с ними надо ознакомиться. Они не допускают разрешение конфликта с помощью «кулачных боев». У нас есть в локальных актах на сайте положение о школьной службе медиации (примирения).
Юлия Вепринцева: Но если ребенок защищается, то он, наверное, имеет право применить силу.
Олеся Богодист: Конечно, нужно уметь за себя постоять. Но необходимо понимать, что это: самозащита или прямая агрессия? Одно дело, когда ты защищаешься, и совсем другое, когда нападаешь. И вот это надо объяснять ребенку в семье и в школе. Юлия Юрьевна заметила, что в драке ребята ищут место под солнцем, выстраивают свою иерархию. Мне кажется, у родителей нет должного опыта и знаний, чтобы помочь ребенку. И только учитель может им подсказать, как ребенку найти свое место в классе. Дать ему инструменты, чтобы сделать это ненасильственно.
Юлия Вепринцева: Если ребенок чувствует агрессию в отношении себя, он обязан рассказать об этом классному руководителю или социальному педагогу. И мы по степени своей компетенции примем решение, как поступить в той или иной ситуации. Если ребенок понимает, что можно все решить словами, не доводя до учителей и родителей, то он и должен так и поступить. Подойти к человеку, с которым конфликт, и попытаться найти компромисс. Но если ученик понимает, что встретит агрессию, то лучше, конечно, обратиться к взрослым.
Олеся Богодист: Если ребенок будет обращаться к учителю, не станут ли к нему относиться уничижительно, как к ябеде? Наверное, стоит ввести в школе что-то типа курса конфликтологии, чтобы научить детей навыкам нормального общения.
Юлия Вепринцева: Этому учит психолог. Она проводит уроки, и одна из тем – конфликты.
Андрей Моисеев: Если честно, такие занятия воспринимаются учащимися как урок, на котором можно ничего не делать.
Олеся Богодист: (Cмеется.) Я так и думала!
Почему жалуются?
Андрей Моисеев: В последнее время у нас говорят, что образование – это услуга. И родители считают, что школа им должна.
Юлия Вепринцева: Они неправильно считают! Родительские обязанности никто не отменял. И школа периодически направляет в полицию ходатайства с просьбой наказать за их неисполнение. Выясняется, что не все родители знают, что они обязаны контролировать обучение и досуг ребенка. Позиция «моя хата с краю» неправомерна.
Андрей Моисеев: А некоторые родители чуть что, сразу бегут наверх жаловаться, как сейчас модно говорить, качают права.
Юлия Вепринцева: Путь жалоб в вышестоящие инстанции не очень эффективный. Да, будет какая-то проверка, школа предоставит документы, но проблема останется. Для ее решения папа или мама должны обратиться к классному руководителю, социальному педагогу, администрации школы — смотря от кого зависит решение. А если смысл только в том, чтобы кому-то насолить, то, извините, это не родители, и беспокоит их не образование ребенка, а какие-то свои амбиции.
Юлия Антонова: Часто это происходит от того, что родители не информированы. Мама смотрит — у ребенка двойка, двойка, двойка. У нее внутри все закипает: «Да что же это такое!?» Она понимает, что сама все создала, но вину свою не признает. «Нет, — думает он, — это не я, это они!» Некоторые не знают цепочку, о которой вы говорите, они пишут сразу в комитет образования или президенту. У меня таких родителей, к счастью, было немного, только двое.
Олеся Богодист: Есть проблемы, которые не решаются обращением к классному руководителю. Большинство сразу идут к директору. А писать в вышестоящие инстанции бессмысленно, потому что человек, который вызывает эту проблему, как раз постулирует то, что школа оказывает услугу.
Юлия Вепринцева: Кстати, недавно принят акт, по которому слово «услуга» убрали из закона об образовании.
Олеся Богодист: Это правильно для той и другой стороны.
Юлия Антонова: Все зависит от человека. Мне никогда не приходило в голову сказать, что предоставляю услугу. Это мои дети, я с ними взаимодействую. И продукт нашего взаимодействия – полученные ими знания.
Олеся Богодист: Тут не только знания. Учитель еще и образец для подражания. В школе ребенок учится не только складывать и вычитать, он учится вести себя, ставить цель. Ребенок посмотрит на педагога, а потом сам пойдет работать учителем. Поэтому слово «услуга» унижало учителя и дезориентировало родителей.
Андрей Моисеев: Одни родители понимают, что учителю сложно, другие не понимают.
Олеся Богодист: Родители разные. Одни входят в положение родителей, другие не входят.
Андрей Моисеев: В одном из родительских чатов написали, что учителя всегда просят войти в их положение. Автор комментария пишет, что трудно людям всех профессий, но они не просят войти в положение, а учителя всегда просят.
Юлия Антонова: Я не прошу! Самое главное, о чем я просила родителей, — не писать и не звонить мне ночью.
Андрей Моисеев: Родители не видят живого человека и порой не хотят видеть.
Юлия Антонова: У меня такого не было.
Олеся Богодист: Есть такие родители. Но у них, как правило, вообще проблема с коммуникацией.
Андрей Моисеев: Давайте обобщим. А есть ли в школе система, позволяющая избежать непонимания, конфликтных моментов, о которых мы говорили?
Олеся Богодист: Эти вопросы снимаются на родительских собраниях. А дальше уже идет работа по конкретной ситуации.
Юлия Вепринцева: Можно провести анкетирование по той или иной теме. Сразу будет получен срез мнений всех родителей, которые можно учитывать.
Юлия Антонова: При переходе из начального звена первые два года родители мало взаимодействуют с предметниками. Они действуют через классного руководителя, он является связующим элементом. А еще у нас есть Электронный журнал, родитель в любой момент может обратиться к учителю. Это канал, по которому можно эффективно взаимодействовать.
Юлия Вепринцева: В каждом классе есть группа в ватсапе.
Юлия Антонова: Это уже все отработано, не надо какие-то новые цепочки создавать. Дети и родители могут напрямую общаться с кем угодно…
Андрей Моисеев
