Корреспондент «Седьмой перемены» беседует с заслуженным мастером спорта, трехкратным чемпионом мира, тренером по борьбе Сергеем Устимовым
Наверное, это символично, что он родился 23 февраля, в день воинов, защитников, борцов. Это произошло в 1973 году в Ульяновске. В 10 лет Сережа Устимов пришел в борьбу и уже 39 лет занимается только ей. В 16 лет занял тертье место на первенстве России среди юношей. А потом был спарринг-партнером будущих чемпионов мира и Европы.
— Они на мне, как на чучеле, отрабатывали свое мастерство, — смеется Сергей Николаевич. — А потом чучело выросло…
— … и начало побеждать.
— Никогда не думал, что так получится. Среди ветеранов я стал четырехкратным чемпионом России, двукратным чемпионом США и трехкратным чемпионом мира — в 2009, 2012 и 2016 годах, заслуженным мастером спорта.
— Когда в вас загорелся борцовский огонек?
— С этим надо родиться. Я попробовал ударную технику в боксе, выигрывал, а потом так получил, что меня вынесли с ринга, ну, думаю, – это не мое… Занимался гимнастикой. Все уже делали полную растяжку, а я не мог, по конституции тела был деревянным. В 10 лет бросил.
— А растяжка потом в борьбе помогла?
— Конечно! Но до борьбы я еще и в футбол поиграл, и хоккеем позанимался. Только потом попал на ковер. И увидел, насколько борьба многогранна: тут и акробатика, и силовая подготовка, и ловкость, и быстрота!
— Что вы думали, когда проигрывали. Как себя мотивировали? Как сейчас мотивируете детей?
— Главное — не унывать, из каждого проигрыша делать вывод. Проиграть можно по разным причинам. Бывает шапкозакидательство. Недавно мы ездили на соревнования во Владимир, там один наш борец недооценил соперника и проиграл. Другой перегорел, увидев сильных соперников, другие лица. Здесь 70 процентов психологии.
— Вы понимаете, что человек филонит?
— Начинаю день с того, что узнаю, как они себя чувствуют. Кто-то говорит: «Я плохо спал». Но вижу, что человек хочет просто увильнуть. А кому-то действительно надо поберечься.
— Способности у детей отличаются. Вы им даете разные задания?
— Нет, одинаковые, но все индивидуально. Кто-то больше занимается, кто-то меньше. Одним даю дополнительные задания, прошу работать быстрее. Например, сделать 100 отжиманий. Одни выполняют 50, а другие 150. Это естественный отбор. Кого-то нет смысла дожимать, это его уровень. Но все тянутся, стараются показать себя.
— Если к вам придет маленький, худенький мальчик…
— Я сам не был одаренным ребенком, но имел характер. Видел, как тренер проводил селекцию, делил нас на любимчиков и не любимчиков. У меня такого нет, все тренируются и все равные. Я вижу стержень, характер, ценю, что юный спортсмен работает над собой. Самое главное, чтобы он был хорошим человеком.
— Есть разница в обучении девочек и мальчиков?
— Принципиальной разницы нет, но девочки созревают быстрее и быстрее достигают результата. И так же быстро могут сойти, если вовремя не проследить. Мальчиков мотивировать сложнее, а девочки стараются, не перестаю этому удивляться — я изначально был против женской борьбы.
— В спорте без агрессии нельзя?
— Без спортивной злости не обойтись. Злобы как таковой не должно быть, но надо разозлиться прежде всего на самого себя – я тряпка, что ли, проигрывать?! Надо стремиться к победе, а иначе зачем заниматься?! Кто-то из великих сказал: без цели нет жизни.
— Вы часто травмировались?
— Однажды на соревнованиях сломал ключицу, через восемь месяцев восстановился и стал третьим на первенстве России. А когда уже был ветераном, травмировал колено. Мне сделали операцию, через неделю встал на ковер, а через месяц и 20 дней выиграл второй чемпионат мира. Конечно, я рисковал, можно было коленный сустав потерять. Сейчас бы такое сумасшествие повторять не стал.
— У вас и левое ухо сломано.
— Не только левое, но и правое! (Смеется.) Слышу нормально. Это произошло в 15, 16 лет, когда еще идет формирование, ломаются хрящи. Получаются такие пельмени, это по-борцовски. Уши у нас – как удостоверение. Борцы и боксеры, наверное, единственные в спорте, умеют по-настоящему дружить. Приедешь в любой регион, тебя встретят, накормят, напоят и денег не возьмут.
— Вы борцов видите издалека?
— Конечно. Сейчас встречаюсь с родителями из кружков. Одна мама говорит, что ее семилетний сын меня копирует — ходит, как арбузы носят. Я говорю, что вроде так не хожу!
— Сергей Николаевич, вся наша жизнь – борьба?
— Да! Я всегда говорю так: «Жизнь борьба – борись красиво!» Мы даже на свет появляемся в борьбе. И дальше каждый день преодолеваем трудности, боремся.
— Качества, воспитанные борьбой, помогают вам в жизни?
— Показательна история моего появления в этом городе. В Ульяновске я остался без работы и денег. Был не востребован в профессии.
— Вы не востребованы?!
— Я десять лет возглавлял Федерацию регбола Ульяновской области (регбол — спортивная игра с элементами борьбы, баскетбола и регби). Занимался бизнесом, содержал команду, помогал людям, мои сотрудники получали 13-ю зарплату. А потом вектор поменялся. Ты можешь иметь заслуги и звания, но не вписаться в определенную модель, где есть клановость, семейственность. Ты не должен иметь своего мнения, а я, как рыба форель, плыву против течения. У меня на юбилее было 200 гостей, осталось два… Я не опустил руки, начал бороться за жизнь, искать работу. На чемпионате мира встретил коллегу, подсказал ему кое-что. Оказалось, это председатель Федерации спортивной борьбы Ленинградской области Владимир Безверхий! Он мне помог.
— Можно сказать, что вы – человек-борец!
— Да, борец, боец. Имея такие навыки, человек становится великодушным. Ты уже настолько искушенный и опытный, что спокойно относишься к разного рода угрозам и говоришь: «Уважаемый, давайте просто поговорим». Тут еще и элемент артистизма, природного мышления. Я ребятам говорю: «Читайте книжки, развивайтесь». Не согласен, когда борцов и боксеров называют тупыми.
— Что вам нравится больше, быть действующим спортсменом или тренером?
— А у меня все совмещается. Я и тренер, и действующий спортсмен. Bсегда говорю: «Ребята, я ваш старший товарищ, всего добился. Делайте, как я!»
— Если у детей проблемы дома, с учебой, они к вам обращаются?
— Я стараюсь опережать, привлекать родителей. Одни идут на контакт, другие нет. До 16 лет 70 процентов моей работы — воспитание, а потом они остаются или уходят.
— То есть вы и тренер, и психолог?
— Да, я не тренирую, я этим живу.
Мария Степанова
